Дерматоскопия

Золотисто-рыжие деревья осени... - это золото... сродни блеску червонцев на карточных столах, рыже-русым волосам и платьям московских богачих, красно-душным тонам кабинета «червонного валета», авантюриста и игрока. Наконец, бесцветная заря через низкое окно кабинета освещает задымленную после бессонной ночи игры и кутежа комнату, обнажая, разоблачая равнодушием своего света туманные и смутные иллюзии прошедшей ночи».

Принципы психологической декорации Дмитриев воплощал и в других своих работах, осуществлявшихся во второй половине 30-х и в 40-е годы на сцене не только Художественного театра, но и иных театров, как драматических, так и музыкальных. В тех случаях, когда эти принципы не становились основой оформления всего спектакля (подобно «Анне Карениной», «Трем сестрам» и «Последней жертве»), они проявлялись в решении той или иной отдельной картины («часто постановки мои неровны и недоделаны, признавался сам художник, но почти всегда удаются места психологического характера»). Такими были декорации III акта в мхатовском «Дяде Ване» 1947 года, а в «Пиковой даме» П. Чайковского на сцене Большого театра (1944) - картина последней встречи Лизы и Германна: ночная пустынность заснеженной набережной, уходившей в черную глубину, и громада Зимнего дворца с равнодушно, холодно светившимися окнами передавали ощущение трагической беззащитности и безысходной обреченности двух маленьких фигурок. Как образы психологического содержания создавал Дмитриев и декорации конкретных мест действия своей последней «Бесприданницы» (1946, БДТ, режиссер И. Шлепянов) и эскизы к «Униженным и оскорбленным» по Ф. Достоевскому, в которых, развивая традицию Добужинского, создал драматичнейший мир склизких унылых домов, петербургских каменных колодцев, узких бедняцких каморок, похожих на тюремную камеру атмосферу полной бесприютности героев, погруженных в марево грязно-зеленого колорита и отчужденных друг от друга. Возможно вас заинтересует дерматоскопия.

Дмитриевские эскизы к Достоевскому воплотились на сцене спустя восемь лет после смерти художника, в 1956 году, их использовал Г. Товстоногов для постановки «Униженных и оскорбленных» на сцене Ленинградского театра имени Ленинского комсомола. Режиссер хотел напомнить о психологической декорации 40-х годов в ситуации начала уже новых сценографических исканий, которые разворачивались в мировом театре. В том числе и тех, которые были продолжением рассматриваемого в этом разделе направления, связанного с декорационной интерпретацией конкретных мест действия как образов субъективного характера.