Цветы алматы

Персонажи Платонова, сопоставленные с «энергичным» мирозданием, делятся на две основные категории. Одни - как бы «прозрачные» - пронизываются энергиями наравне со всякими природными телами и растениями; эти персонажи пассивно включены в ход жизни, понятой как бурное и неравномерное движение. К прозрачным относятся, вероятно, Саша Дванов, один из главных героев «Чевенгура». О Саше говорится: «Себя самого как самостоятельный твердый предмет Саша не сознавал - он всегда воображал что-нибудь чувством, и это вытесняло из него представление о самом себе... Им владели внешние видения, как владеют свежие страны путешественником. Своих целей он не имел... зато он без всякого внутреннего сопротивления сочувствовал любой жизни - слабости хилых дворовых трав и случайному ночному прохожему, кашляющему от своей бесприютности, чтобы его услышали и пожалели. Саша слушал и жалел. Он наполнялся тем самым воодушевленным волнением, какое бывает у взрослых людей при единственной любви к женщине». Платонов, описывая таких персонажей, как Дванов, часто называет их тела пустыми - внешний мир посредством своих ритмов и состояний входит в тела, заполняет их, становится единственным их содержанием. Оттого у этих людей «тишина и погибающие звезды превращались в настроение личной жизни». Если вы хотите приобрести себе цветы, тогда посмотрите на цветы алматы и выберете те, которые вы хотите купить.

Подобным персонажам неведомо чувство самостояния и внутренней определенности. Чтобы ощутить в себе жизнь, им нужны энергии внешнего мира. Любовные ощущения, испытываемые при этом - ничто иное, как благодарность к «наполнителю» за его дар. Со временем восприимчивость к внешнему миру слабеет или вовсе угасает. Так случилось и с Двановым - в юности им «владели внешние видения», он сострадал хилым дворовым травам и случайным прохожим; в бедствиях гражданской войны его душа огрубела - в ней поселился «маленький зритель», который «не участвует ни в поступках, ни в страдании - он всегда хладнокровен и одинаков. Его служба - это видеть и быть свидетелем, но он без права голоса в жизни человека, и неизвестно, зачем он одиноко существует». Этого «маленького зрителя» Платонов назвал «евнухом души», как бы стерегущим ее, не позволяющим возбуждаться, испытывать вдохновенные порывы. Внутреннее огрубение и апатию Дванова писатель представляет; как своеобразно разыгрывающееся внутри действо. Главными участниками действа оказываются «евнух души» и тот, кого «старая вера называла... ангелом-хранителем». Однажды, засыпая, Дванов чувствует, что «его разум вытесняется теплотой тела куда-то наружу; и там он останется уединенным грустным наблюдателем». Изгнанник и есть ангел-хранитель. После его отлета «сердце сдало, замедлилось, хлопнуло и закрылось, но уже пустое». «Евнух души», обычно бесстрастный, на этот раз не может сдержаться: «...сторож заплакал-он плачет один раз в жизни человека, один раз он теряет спокойствие для сожаления». Значит, событие, увиденное внутренним сторожем, и впрямь трагично.